Когда Нильс Хогель только прибыл в отделение интенсивной терапии, у него с собой было рекомендательное письмо, в котором о нем говорилось как о самостоятельном и добросовестном работнике. Таким он на самом деле и оказался: самостоятельно и добросовестно отправил на тот свет около ста человек. Сперва считалось, что он помогает вывести больного из опасного состояния, и только потом уже выяснилось, что это он сам создавал ситуации, когда жизнь и смерть пациента зависели только от него.

«Я видел также, что женщины, которые знали или догадывались о том, что их ждет, пытались преодолеть выражение смертельного ужаса в своих глазах и шутили со своими детьми, успокаивая их». Он честно записывает свои воспоминания в этот дневник (вообще в нем главное – это его скрупулезное и подробное записывание), даже то, как один старик по пути в камеру смерти с пылающими от ненависти глазами прошептал ему однажды: «Германия жестоко поплатится за это массовое убийство евреев».

Я понимаю, что после всех ужасов, рассказанных ранее, кофта эта смотрится по меньшей мере неуместно. И никого не спасет, и никого не согреет. Но иногда ты живешь и думаешь про ту соломинку, которая вытянет весь этот страшный мир из его ада. Вытянет – и не сломается. И вот ты стоишь с этой соломинкой в руках, как тот самый неуместный рекламный тент в юдоли скорби. На подоле твоего пальто написано: «Живи здесь и сейчас». Впереди у тебя – будущая, совсем ненужная теперь тебе, но драгоценная кофта.