Необходимо, правда, сделать поправку на то, что Шеремет явно не имел в виду физическое выживание. И уж совсем, конечно, не подозревал, что выжить — в прямом смысле — не получится у него самого. Через семь с небольшим лет после выхода этой книги Шеремет будет вести гражданскую панихиду по Немцову. После чего переберется в Киев, а еще через год повторит судьбу друга. Это заставляет внести еще одну корректировку в сентенцию: остаться в живых непросто не только искренним политикам, но и искренним независимым журналистам. И не только в России. Впрочем, про болевые точки Украины благодаря родному телевидению, освещающему их в режиме нон-стоп, нам прекрасно известно. О словах, поступках и результатах деятельности украинских политиков мы знаем сегодня несравнимо больше, чем о свершениях ключевых актеров отечественной политической сцены. Ну, за исключением актера, играющего самую главную роль, — президента. Но и его мы знаем только с парадной, официальной стороны.

Остальных же членов актерского ансамбля практически не видно и не слышно. И причина не только и не столько в том, что телевидение замалчивает их деятельность, сколько в отсутствии сколь-нибудь заметного экшна. Если из сегодняшнего политического эфира убрать многострадальную Украину, то заткнуть брешь будет попросту нечем. Нет в стране таких партий и таких политиков. Вместо драматического театра с шекспировскими страстями, захватывающими сюжетами, интригующими завязками и неожиданными развязками — унылый театр теней.

С этой точки зрения Шеремет был абсолютно прав: Немцов — и в самом деле исключение из правил. Даже мертвый он более живой, чем многие российские политики, пережившие его в физическом смысле. Да, они живы, но их имена звучат несравнимо реже — если вообще звучат, — чем имя убитого пять лет назад оппозиционного лидера. Дело Немцова во всех смыслах и оттенках этого понятия продолжает оставаться важным фактором российской, да, пожалуй, уже и мировой политической жизни.