Когда Есенин и Айседора Дункан познакомились, ей было 44 года, ему – почти 26. Но Есенин к этому времени был, пожалуй, больше разрушен жизнью. Он лениво хвастался своему другу, поэту Анатолию Мариенгофу: - Эх, Толя, а баб у меня было… не меньше трех тыщ! Ну ладно, триста… Ну уж не меньше тридцати! Кажется, и он, и она быстро поняли, что это ошибка, но не могли расстаться, освободиться друг от друга не могли.  То, что между ними, было как коньяк, который подавали им в заварочном чайнике на завтрак: неправильно, нездорово, но зато серая действительность начинала играть невероятными красками.

Поженились они, главным образом, для того, чтобы Есенин смог выехать за границу. Через неделю после свадьбы Дункан-Есенины отправились в большое путешествие: Германия-Бельгия-Франция-Америка, потом опять Европа… Пожалуй, это путешествие далось Айседоре сложнее, чем вся ее предыдущая жизнь. В каждом отеле они ссорились: широкомасштабно, с крушением мебели, битьем посуды и драками. Их выселяли, и они отправлялись крушить следующий отель.

Они путешествовали год, и за этот год Есенин возненавидел заграницу. За пределами Родины он был не гением, не известнейшим поэтом, а просто смазливым русским мужем звезды. Есенин писал Мариенгофу: Здесь такая тоска, такая бездарнейшая "северянинщина" жизни, что просто хочется послать все к энтой матери. Есенин совсем перестал сдерживать своего внутреннего негодяя: он избивал Айседору, часто презрительно цедил, что она липнет к нему, как патока. И все время пил. В 1923 году Дункан-Есенины вернулись в Москву. Айседора надеялась, что в России все изменится, что Сергей снова будет ее любить, хотя вслух говорила: Я привезла этого ребенка на его родину, но у меня нет больше ничего общего с ним.