100 лет назад войска Северо-Восточного фронта белой Донской армии под командованием генерала Константина Мамантова приступили к штурму Царицына – начался важный эпизод Гражданской войны в России. На протяжении всего противостояния красных и белых овладение и удержание этого города считалось руководством обеих сторон ключевым пунктом программы. Царицын являлся важнейшим узлом коммуникаций, связывавших центральные районы страны под советской властью с Нижним Поволжьем, Северным Кавказом и Средней Азией. По этим путям шло снабжение центра топливом и продовольствием. Для Белого движения взятие Царицына создавало возможность соединения с лидером Оренбургского казачества атаманом Александром Дутовым и обеспечивало правый фланг при будущем наступлении на Воронеж и Москву.

Первое наступление (в традиционной советской историографии – оборона) в июле-сентябре закончилось неудачей. Против красных действовала разбитая на три группы Донская армия общей численностью 45 тыс. человек. Ей противостояли разрозненные отряды Красной армии, насчитывавшие суммарно примерно 40 тыс. бойцов. При проведении операции казаки планировали объединиться с Добровольческой армией. Однако ее командиры Михаил Алексеев и Антон Деникин отказались сотрудничать с атаманом Всевеликого Войска Донского Петром Красновым из-за его прогерманской ориентации. В мае Краснов заключил союз с Германией, что в условиях продолжавшейся Первой мировой войны белые генералы сочли неприемлемым. Защищала Царицын 10-я армия, сформированная на базе 5-й Украинской Красной армии, приведенной из Луганска Климентом Ворошиловым. Полноводная Волга, естественные рубежи и высоты, окружная железная дорога – условия для обороны города были самые подходящие.

В событиях под Царицыным впервые в Гражданской войне был сбит самолет, произошло массовое применение бронепоездов и крупнейшая танковая атака, а еще — засветилось имя Иосифа Сталина, прежде малоприметного наркома по делам национальностей. В конце мая он был делегирован ВЦИК на юг России для организации поставок продовольствия. Считается, что Сталин отлично справился с поставленной задачей. О промежуточных результатах своей деятельности он чуть ли не ежедневно телеграфировал председателю Совнаркома Владимиру Ленину, демонстрируя собственную полезность. Пользуясь расположением Москвы, Сталин прибрал к рукам политическую власть в городе и начал активно вмешиваться в военные дела, хотя в тот момент совершенно не обладал необходимыми знаниями и опытом. Как следствие, возник конфликт с военспецами, в частности, с военруком Северо-Кавказского военного округа Андреем Снесаревым – царским генералом, перешедшим на сторону красных. Сталин выступал категорически против использования в армии старых кадров, в чем был поддержан Ворошиловым и Семеном Буденным – они стали ближайшими соратниками честолюбивого уполномоченного по хлебным делам на долгие десятилетия.

Неразрешимые противоречия с военспецами спровоцировали еще более серьезный конфликт с председателем Реввоенсовета Львом Троцким, главным идеологом привлечения царских офицеров на советскую службу. Напротив, тот обвинял оппонента в покровительстве самоуправству комиссаров и «партизанщине». Их разногласия постепенно переросли в обоюдную ненависть, результатом которой годы спустя стала опала и высылка Троцкого из страны, а в дальнейшем – его убийство в Мексике. Столкновение со Сталиным закончилось не в пользу Снесарева. После удаления конкурента московский уполномоченный взял под контроль военно-политическое руководство в регионе. С Царицына началось возвышение Сталина.

К осени 1918 года он рассматривался советскими властями в качестве главной фигуры на стратегически важном царицынском направлении. Стало принято считать, что именно Сталин отбил первое наступление Краснова. По большому счету, высшее руководство закрывало глаза на случаи явного самоуправства своего «наместника», как то неподчинение Реввоенсовету и жесткое противодействие очередному экс-генералу Русской императорской армии Павлу Сытину, присланному командовать вновь созданным Южным фронтом. Этого военного Сталин и его команда оценивали как человека «не только не нужного на фронте, но и не заслуживающего доверия, а потому вредного». Деятельность Троцкого ведет к развалу фронта, предостерегали царицынские большевики. 5 октября Сталин был отозван в Москву, откуда вернулся 11-го полноправным членом РВС РСФСР: повысив наркомнаца вместо санкций за невыполнение приказов, Ленин наглядно продемонстрировал и собственное отношение к военспецам. Сталин воодушевился поддержкой и продолжил игнорировать людей Троцкого.

Впрочем, в ходе так называемой второй обороны Царицына, в отличие от первой, Сталин не сыграл сколько-нибудь заметной роли. В первой половине октября отряды Донской армии перерезали железную дорогу Царицын – Тихорецкая и выбили противника из пригородов. 15 октября казаки прорвали вражескую оборону в районе Бекетовки: растерянные красноармейцы принялись массово переходить на сторону белых. При поддержке бронемашин казаки наступали пятью колоннами, забирая Царицын в клещи. Город охватила паника. Уже не сомневался в успехе операции и атаман Краснов, однако к осажденным пришла неожиданная помощь с Кавказского фронта. Командарм Дмитрий Жлоба поссорился с командующим 11-й армии Иваном Сорокиным и совершил со своей 40-тысячной Стальной дивизией 800-километровый марш на Царицын. В тот же день, 15 октября, войска подкрепления нанесли сокрушительный удар по тылам Донской армии. По итогам 45-минутного боя Астраханская дивизия казаков была полностью разгромлена, а части Мамантова оказались под угрозой окружения. Раненых большевики добивали прямо на поле боя. Донцам пришлось отступать.

На севере казаки по инерции продолжили продвижение до 17 октября, но общее наступление сорвалось, чем оперативно воспользовались красные. Сконцентрировав на этом направлении всю имевшуюся артиллерию, они открыли шквальный огонь из всех орудий и перешли в контрнаступление. Понеся большие потери и уступив только что занятые населенные пункты, казачья армия ушла за Дон. Поражение, выросшее из практически одержанной победы, стало личной трагедией для генерала Мамантова, о котором даже враги высказывались с большим уважением. «Я считал Мамантова наиболее способным кавалерийским командиром из всех командиров конных корпусов армий Краснова и Деникина. Его решения в большинстве своем были грамотные и дерзкие. При действии против нашей пехоты он, умело используя подвижность своей конницы, добивался значительных успехов», — писал в своих мемуарах кавалерист Буденный.

При этом Краснов называл генерала «посредственным человеком в военном отношении». Провал штурма весьма негативно сказался и на полководческом авторитете атамана Краснова, которому через несколько месяцев пришлось выйти в отставку и уехать в Германию. А Сталин 18 октября триумфально телеграфировал Ленину о разгроме Донской армии под Царицыным. Уже на следующий день он по специальному приглашению выехал в Москву для работы на более высоком государственном уровне. «Сталин был в Царицыне всем: уполномоченным ЦК, членом Реввоенсовета, руководителем партийной и советской работы», — признавал один из его главных антагонистов в конце 1930-х Федор Раскольников. 24 октября Сталин направил из столицы послание Ворошилову и другим товарищам. «Скажите им, что Советская Россия никогда не забудет их геройских подвигов и вознаградит их по заслугам. Да здравствуют отважные войска Царицынского фронта!» — писал будущий глава государства. В разгар культа личности участие Сталина в царицынских событиях подверглось усиленной мифологизации. Пропагандисты того времени приписывали «отцу народов» первостепенную миссию в успешной обороне города.

«Железная воля и гениальная прозорливость Сталина отстояли Царицын, не дали белым прорваться на Москву», — подчеркивалось в «Краткой биографии» генсека 1947 года выпуска. Там же советским гражданам объяснялось, чем же так прославился любимый вождь: «Беспощадно ломая сопротивление контрреволюционных специалистов, присланных и поддерживаемых Троцким, Сталин быстрыми и решительными мерами реорганизовал разрозненные отряды, ускорил прибытие из Донбасса частей Ворошилова, ставших ядром вновь сформированной 10-й армии». В июне 1919 года Царицын был все-таки взят бароном Петром Врангелем, в чьей биографии эта строка стала не менее славной, чем в сталинской. Однако в СССР было не принято вспоминать неудачу: хронология событий часто ограничивалась тремя успешными оборонами. Среди лояльных Сталину историков очень распространен такой вывод: стоило Иосифу Виссарионовичу покинуть город, как его тотчас же сдали неприятелю.