75 лет назад Народный комиссариат внутренних дел СССР приступил к принудительному выселению карачаевцев из мест исторического проживания в Казахстан и Киргизию. Депортация применялась в рамках комплекса репрессивных мер, примененных к ряду народов Северного Кавказа. Доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института российской истории РАН Николай Бугай считает национальную политику того периода причиной межнациональных конфликтов в современной России. Депортация немногочисленного тюркоязычного народа проводилась в соответствии с Указом президиума Верховного Совета «О ликвидации Карачаевской автономной области и об административном устройстве ее территории» от 12 октября 1943 года.

«В период оккупации немецко-фашистскими захватчиками территории Карачаевской автономной области многие карачаевцы вели себя предательски, вступали в организованные немцами отряды для борьбы с советской властью, предавали немцам честных советских граждан, сопровождали и показывали дорогу немецким войскам, наступающим через перевалы на Закавказье, а после изгнания оккупантов противодействуют проводимым советской властью мероприятиям, скрывают от органов власти бандитов и заброшенных немцами агентов, оказывая им активную помощь», — говорилось в документе. В связи с изложенными доводами в первом же пункте Указа постановлялось переселить всех карачаевцев «в другие районы СССР». При этом официально пораженных в правах людей не предполагалось оставлять без средств к существованию, грубо говоря, выгруженными из вагонов и брошенными в глухой степи. ВС поручал Совнаркому «наделить карачаевцев в новых местах поселения землей и оказать им необходимую государственную помощь по хозяйственному устройству».

Административное деление районов Карачаевской автономии, до событий входившей в состав Орджоникидзевского (с 12 января 1943 года – Ставропольского) края, претерпевало значительные изменения, а географические объекты переименовывались. Согласно решению Верховного Совета, переносилась граница между РСФСР и Грузинской ССР. Указ был подписан председателем президиума ВС Михаилом Калининым. Выселение карачаевцев с исконных земель проходила по уже отработанной на других народах четкой схеме. К двум часам ночи 2 ноября 1943 года отряды НКВД и помогавшие им милиционеры оцепили города и аулы, блокировали выездные пути и выставили засады. С четырех часов утра чекисты и милиционеры приступили к арестам подозрительных или оказывавших сопротивление лиц. На выдворение каждого населенного пункта отводилось от трех до шести часов. Из Карачая в Казахстан и Киргизию было отправлено 34 эшелона по 2000 человек в каждом. Спецоперация продолжалась до 5 ноября. Первые вагоны с вынужденными переселенцами прибыли на место назначения 10-го, последние — 22-го.

Всего были депортированы 68 614 карачаевцев, в том числе глубоких стариков, женщин и детей. Реализацией процесса занимался контингент общей численностью в 53 327 силовиков. Многие депортированные столкнулись с нехваткой жилья, одежды и пищи, в результате чего целые семьи вынужденно ютились в полуразрушенных домах и землянках. Как и у других репресированных народов, у карачаевцев наблюдалась повышенная смертность. В первые два года убыль населения составила более 23% от первоначальной численности переселенных. Фиксировались случаи побега. К пойманным применялись жесткие меры как к опасным преступникам. Подавляющее большинство граждан СССР долгое время даже не догадывалось о происходивших в стране депортациях. Литература послевоенных лет напрочь игнорировала эту проблему, сообщается в статье доктора исторических наук Евгения Кринко «Национальная политика и межнациональные отношения на Северо-Западном Кавказе в годы ВОВ: историография проблемы», опубликованной в первом выпуске журнала «Гуманитарная мысль Юга России» за 2005 год. Ничего не рассказывалось о дальнейшей судьбе репрессированных. Лишь в отдельных исследованиях, вышедших уже после смерти Иосифа Сталина, встречаются упоминания о том, что среди кавказских народов нашлись те, «которые в 1942 году изменили союзу с великим русским народом».

За 5,5 месяцев нацистской оккупации в Карачае, как и в других регионах Кавказа отдельные жители действительно сотрудничали с немцами. Некоторые воевали с красными еще в Гражданской войне, после которой ушли в подполье. Труднодоступная гористая местность края, крепкие родственные связи и вековые традиции создавали хорошие возможности для успешного длительного укрывательства от властей. Плюс к тому о многих «антисоветских» деятелях Карачая в тотальной неразберихе начала 1920-х годов попросту забыли. Тем не менее, уже в 1930-е здесь отмечались вооруженные выступления против коллективизации. Обиженными вполне естественно чувствовали себя зажиточные земледельцы, представители духовенства, бывшие горские князья, уцелевшие белогвардейские офицеры карачаевской сотни «Дикой дивизии». Немногочисленные восстания подавлялись красноармейцами, однако напряжение и ненависть к государственному строю только росла.

Сегодня принято считать, что коллаборационизм карачаевцев в годы Второй мировой войны не носил системный характер, хотя существование отдельных повстанческих группировок радикально антисоветской направленности никогда не ставилось под сомнение. В период оккупации Кавказа немецкая администрация опиралась в Карачае на «Карачаевский национальный комитет», которому были переданы достаточно широкие полномочия по управлению в регионе. Верхушка комитета – это, собственно, и привлекло внимание немцев – стояла на жестких националистических позициях и начала борьбу с советской властью еще до оккупации. После изгнания нацистов существование таких организаций дало руководству страны повод обвинить в «предательстве» всех карачаевцев. В то же время немало было и тех, кто служил в РККА. Со стартом Великой отечественной войны на фронт от Карачаевской автономной области отправились 15 600 бойцов (карачаевцы составляли тогда 46,8% населения региона). Еще 3000 были направлены в трудовые армии.

По данным правозащитников, погибли, попали в плен или пропали без вести более 8000 жителей Карачая. В горах действовали партизанские отряды общей численностью около 1200 человек. Согласно формулировке историка Николая Кирсанова, оккупанты на захваченной территории стремились «активизировать, а во многих случаях сотворить заново антисоветский или антирусский фактор». «Нередко им это удавалось, — подытоживает исследователь. — Тому благоприятствовали сложности этнической структуры в СССР, усугубленные историческими пережитками, националистическими предрассудками, ошибками и перекосами в политике». «Нельзя отрицать, что среди карачаевцев, как и у других народов страны, имели место случаи дезертирства, проявления трусости и другие нежелательные явления, но не единичные факты характеризуют карачаевский народ. Наоборот, большой фактический материал говорит о бесстрашии и героизме карачаевцев, о патриотизме и самопожертвовании во имя победы над врагом», — написал в своей кандидатской диссертации «Карачаевская и Черкесская партийные организации в годы ВОВ» крупный исследователь темы, доктор исторических наук Чермен Кулаев, который первым ввел в оборот материалы архивов.

Он возлагает вину за депортации на наркома внутренних дел Лаврентия Берию, который «создал обстановку недоверия и подозрительности к отдельным народам, пытаясь противопоставить одни народы Кавказа другим». Историк Бугай также уверен, что ответственность за выселение карачаевцев несут исключительно Сталин и его окружение. «Остальные участники событий — комиссары, офицеры, солдаты — были лишь рядовыми исполнителями», — убежден специалист. Такой подход разделяют не все знатоки проблемы. Некоторые убеждены, что почва для депортаций, напротив, готовилась не сверху, а снизу. В монографии Владимира Шнайдера «Советское нациестроительство на Северном Кавказе (1917 – конец 1950-х гг.): закономерности и противоречия» со ссылкой на работы других авторов в качестве основного мотива переселения карачаевцев приводится стремление расширить территорию Грузии за счет Карачая. При этом строятся лишь предположения, чьей конкретно инициативой это было: республиканских начальников или непосредственно Сталина. В качестве аргументов в пользу данной версии приводится карта почв северного склона Кавказа, выпущенная в 1942 году в Казани: большинство карачаевских населенных пунктов обозначены на ней по-грузински, а столица области Микоян-Шахар (ныне Карачаевск) значится как Клухори – это название было закреплено Указом Верховного Совета от 12 октября 1943 года. Возможно, ЦК ВПК (б) рассматривало вопрос о выселении задолго до войны, но не пришло к единому выводу о сроках.

Как утверждает историк Бугай, власти могли опасаться сближения тюркоязычного народа с недружественной СССР, но ментально близкой карачаевцам Турцией. Другой веской предпосылкой к переселению карачаевцев и других народов могла являться острая потребность Казахстана и Киргизии в дешевой рабочей силе. Автор также обращает внимание на роль в событиях тогдашнего первого секретаря Ставропольского крайкома, в будущем — главного партийного идеолога Михаила Суслова: он якобы стремился свалить вину за провал партизанского сопротивления во вверенном ему регионе на коллаборационизм карачаевцев. Существует версия и о личной мести функционера карачаевцев за нанесенную обиду: якобы во время первой поездки в горы Суслов повел себя не в соответствии с обычаями, о которых не имел полного представления, и нарвался на «горячий прием». Впрочем, другие историки призывают не преувеличивать масштаб фигуры Суслова в рассматриваемый период и не считают его роль в репрессиях существенной, и, главное, хотя бы немного самостоятельной. Реабилитация репрессированных народов началась в эпоху хрущевской «оттепели», однако в эти годы она не получила своего завершения, а депортации не было дано соответствующей политической и правовой оценки. Даже текст указа президиума Верховного Совета СССР от 9 января 1957 года «О преобразовании Черкесской автономной области в Карачаево-Черкесскую автономную область» не публиковался в полном объеме. Политическая реабилитация карачаевцев произошла только в 1991 году.