Так как, во-первых, после выступления российского президента, заявившего о предательстве, было немыслимо, чтобы кто-либо из российских граждан, вне зависимости от своего статуса, публично выступал в этой истории в качестве посредника или переговорщика. Вспомним, что последним таким посредником был осенью 1993 года патриарх Алексий II — но это была совсем другая эпоха (да и то посредничество не воспринималось сторонами всерьез и закончилось ничем). Лукашенко мог стать посредником, потому что он глава иностранного, хотя и союзного государства.

Во-вторых, Беларусь — чуть ли единственная страна, которая могла официально принять Пригожина, который находится в американском розыске (северокорейский вариант экзотичен, но малореалистичен). А это серьезная проблема — вспомним, как много лет назад никто не решался принять у себя Сноудена. У Лукашенко же отношения с США испорчены настолько, что он Пригожина американцам не выдаст — и те не смогут ввести за это санкции, так как и Лукашенко, и Беларусь и так уже находятся под санкциями.

Впрочем, теперь у Лукашенко другая головная боль — что делать с Пригожиным и теми пригожинцами, которые решат переселиться в Беларусь. Их, видимо, будет не так много по сравнению с личным составом «Вагнера» по состоянию на минувшую неделю. Бюджеты сильно уменьшатся, плюс «подвешенная», неопределенная роль пребывающих то ли в отпуске (не в том смысле, в каком «отпускниками» называли в 2014–2022 годах, а в реальном отпуске), то ли в эмиграции (а последнее для многих немыслимо). Возможно, часть из них перебазируется в Африку, но там для поддержания местных режимов нужны существенно меньшие контингенты.

Однако в любом случае наличие на своей территории независимых от него опытных профессионалов в военном деле станет для Лукашенко серьезной проблемой. Пригожин — это не спокойный эмигрант из Киргизии Бакиев, который уже давно живет под защитой Батьки. В Беларуси монополия государства (существующего по принципу «государство — это я») на насилие соблюдается строго. Никаких рисков для своего режима Лукашенко терпеть не хочет и не будет. Но механизмы, которыми он будет предотвращать риски, остаются пока неясными.