В дискуссиях, предшествовавших Съезду Советов, принявшему решение об образовании СССР, Ленин становился всё более нетерпимым противником своих соратников — Дзержинского, Сталина, Орджоникидзе — пытавшихся, как он считал, возродить «великорусский шовинизм» путём ограничения самостоятельности республик.

«”Свобода выхода из союза”… окажется пустою бумажкой, неспособной защитить российских инородцев от нашествия того истинно русского человека, великоросса-шовиниста, … каким является типичный русский бюрократ», — писал он в тот день, 30 декабря 1922 года, когда съезд принял Декларацию об образовании СССР. Следовательно, продолжал Ленин в своём письме на следующий день, чтобы самостоятельность республик была фактом, а не пустой формальностью, «интернационализм со стороны угнетающей или так называемой „великой нации“… должен состоять… в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически».

Легко заметить в этих ленинских рассуждениях отсутствие логики. О каком угнетении могла идти речь в государстве, которое, как провозглашалось, уничтожило эксплуатацию человека человеком? Причём Ленин говорил даже не о правах республик, а о правах национальностей — чтобы русский человек по факту своей национальности обладал меньшими правами в СССР, чем представитель любой иного народа». Однако именно такая установка Ленина скрупулёзно воплощалась в СССР на всём протяжении его истории.